Как Родгайр оказался неподалеку от тауэрского моста, он и сам, похоже, мало понимал.  Зато отлично определил, когда же его бренное тело  вывалилось из близрасположенного паба и  чуть было не навернулось прямо на тротуаре. Дело было не в том, что Род был слишком пьян,  просто внутри еще было чертовски накурено.  Он откашлялся,  постоял какое-то время,  прислонившись к  удачно подвернувшейся стене.  В голове, как это ни странно, было не пусто, наоборот, мысли отчаянно скучковались  где-то в задней части черепной коробки и  так же отчаянно тянули своего хозяина вниз, не понятно, правда, куда именно вниз никто не знал, потому что прикладываться к грязной мощеной  дороге мужчина пока не собирался, ему не настолько хотелось спать и он все еще более-менее стоял на ногах и трезво мыслил. Настолько трезво, что мог даже сейчас сдержать в салоне такси, ибо понимал, что иначе ему до дома не добраться.
Была  неприятная, прохладная и сырая ночь.  На небе ни звездочки,  тяжелые, белеющие по краям,  рваные тучи скрывали  всю красоту. Норвежец раздосадовано вздохнул, сплюнул на землю и вытянул из кармана  куртки  пачку сигарет, из которой уже зубами выудил  одну папиросу. Ехать  прямо сейчас пока что не хотелось, и он вздумал пройтись в гордом одиночестве,  добраться, может, до самого моста,  на чем-то подумать,  что-то придумать, если такое возможно.
За последнее время Родди был рад только тому, что они с Асом помирились после стольких лет немых размолвок, это было своеобразное достижение,  после этого жить действительно стало легче и приятнее, ибо не забыт был наказ  рано почившего предка, казалось даже, что лик родителя сейчас проявится где-нибудь в небе, сформируется из  наглых туч и  поощрительно улыбнется, кивнет головой: так и надо, это правильно.
Но небеса не разверзлись,  ничего толком и не поменялось,  Род  только и успел  возместить владельцу Кейва  витрину, заплатить издержки государству и переговорить по душам с Антеро…. Племянничек…Ах, да, незабываемая поездка на «Игру», будь она проклята. Возмущенно мужчина тронул недавно  разодранный бок, который был до сих пор обильно усеян пластырями. На запястье белела свежая повязка. Удивительно, врачи сказали, что чудом избежали не то что паралича – гангрены, хотя шрам остался знатный.  Это было похоже на кошмарный сон, однако,  Грёндали  привыкли нарекать  все непонятное в своей жизни своеобразными «испытаниями», а потому лично для себя род быстро  предположил, что произошедшее - очередной вмешательство  старухи Тьмы.  Не так давно он буквально жаждал быстрого конца, но теперь ему дали время подумать. Кто и зачем?
Он одернул  пару раз  старую  косуху (не по погоде, потому что не стоило разогреваться любимой «микстурой»), та злобно бряцнула клепками и шипами.  Вообще, видок у нашего героя-романтика был очень уж характерный: помимо косухи на торсе эдаким парусом свисал хлопковый джемпер,  который не доходил воротом даже до ключиц, а как бы символически болтался;  еще одно подобие джинс черного цвета,  ну и нью-роки под колено.  Более ничего, даже уймы  серег в ушах не блестело, пальцы не тянуло под тяжестью  любимых перстней.
Удивительно, но  чем дальше   мужчина отходил от звенящего точно пчелиный улей паба, тем становилось темнее, а туман так и норовил затянуть все вокруг, будто бы кто-то решил поприкалываться с дымовыми шашками, которые, ко всеобщему недоумению, не пахли гарью и разносили свое содержимое в темпе вальса. Род обернулся. Улица по-прежнему была хорошо  освещена, а вот вперед  все яснее и яснее возникала почти плотная серебряная завеса. Он фыркнул,  и,  затянутый в свои глубокомысленные рассуждения о собственном тщетном бытие, все-таки пошел дальше, отчетливо слыша только свои тяжелые шаги. Мир опять куда-то подевался, а ведь такое уже было. Вот только когда? Нет, ну с больной спиной не хватало еще приобрести на свою душу и ранний склероз.  Так и позабудешь вовсе, зачем тебе на мост… И какой, собственно, мост? Родгайр  своему же бессилию усмехнулся и побрел дальше.  Удивительно, но за это ему не встретилась ни одна живая душа, хотя шел он минут пятнадцать, это точно. Какое тут такси?  Тут вообще ничего не ходит.  Пожав плечами,  норвежец в наглую вознамерился перейти дорогу посреди  проезжей части, ибо уж никак не ожидал, видимо, захваченный общим настроением и туманом,  встретить хоть одной транспортное средство. Ошибся! Стоило  неторопливо  добраться до середины, как мокрый асфальт моментально осветили,  точно поджидавшие в засаде несколько часов, яркие фары.
-Faen….-  Как-то даже неуверенно буркнул незадачливый пешеход,  метнувшись в вправо,  куда, благо, решил на сворачивать мотоциклист.  Героическими усилиями байк остановился, правда, не без потерь для его владельца. Послышался смачный звон.   Вечно невиноватый  проходящий же сам припал где-то неподалеку, но скорее от испуга, правда,  колени успел разодрать.  Впрочем, заслышав  многочисленное «черт», норвежец заметно оживился, тяжело дыша, -  перед «столкновением» он как раз смачно затянулся и по этому поводу испытывал самые противоречивые чувства, ибо чуть не проглотил  папиросу -  поднялся, пытаясь  вытащить из молочного тумана  фигуру человека.  А та возникла, белая завеса, точно поиграв и успокоившись,  рассеялась аккурат вокруг места аварии.
-Да вы что, издеваетесь? – громко подумал нарушитель, смахивая с лица прилипшие волосы.
Потерпевший мало того, что не стал истошно вопить, более того, почти интеллигентно пофыркивал на  «Оно» замечательным женским голоском.  В какой-то момент по спине норвежца пробежались мурашки,  угроза с подвешенной над входом дома головы показалась ему  чертовски знакомой, он подобрался ближе.  Достаточно  быстро, чтобы нельзя было сказать о том, что  пешеход, сука, еще и стесняется или, хуже, попытается сбежать.  Нет,  Родгайр Баккер-  Грёндаль даже разбив витрину Кейва, дал себя поймать с таким превеликим спокойствием и даже радостью, что можно было  позавидовать. Это семейное.  Вон, Ас,  узнав о том, что  чуть было не изнасиловал  совершенно непричемную женщину,  выдал ей записку с телефоном и полным именем для вызова в суд.
-Кельтка, какого хрена ты тут делаешь,  смерти моей хочешь? -  начал на родном Роджер,  подсаживаясь к девушке поближе,  критично осматривая масштаб катастрофы. Заросший, мокрый,  слегка обрюзгший,  он на себя того, живенького, в Бремондси, походил плохо.
-Рано еще мою голову вешать…- выдал задумчиво норвежец.
-Давай, будем вправлять. Где болит? – поинтересовался он с заметными энтузиазмом.
-Ты же должна была разделаться со своими искусствоведческими делами и свалить на берега севера, какого же Одина ты тут забыла,  безумная женщина? -  с заметным облегчением вопросил северянин, закуривая.  Удивительно, как он быстро вспомнил подробности то самой встречи. И вообще, был готов спрашивать нечто подобное еще с десяток раз, если потребуется.

Норвежец нахмурился и быстрее задымил сигаретой. Как и тогда, в чудный летний денек,  по асфальту прошлись первые капли дождя. Не та поганая серая морось, что шля ранее, видимо, вызывая туманную завесу, а что-то более… Настоящее.   Северянин, нашедший опору рукой под ногами,  несколько брезгливо оглядел не так давно свежую повязку, метнул колючий взгляд в сторону кельтской мотоциклистки и  снова на свою руку, которую поспешил вытереть о безнадежно разодранные джинсы. Нет, он гранж конечно любил, но не до такой же степени.  От набирающих силу капелек дождя колени неумолимо защипало.
-С чего ты так решила?- поинтересовался Грёндаль насчет своей взъерошенной черноволосой головушки.  А Ирветт, выселяющуюся даже после такой поездки, кажется, ничего не могло смутить. Уж кто-кто, а эта женщина ничуть не изменилась. Род и сам заметно повеселел и смотрел на нее, виновницу торжества - никогда не признавай того, что «она» права – как  щенок на разозленного изорванным диваном хозяина.  Все-таки, отправлять девушку в «травму» норвежец не хотел, откровенным садистом он нынче не был.  Не считал себя, по крайней мере, а на деле…
-Выкручивай-выкручивай, может, она от этого, того, как-нибудь сама и поумнеет. – Он взял Вереск за запястье, пристально то рассматривая, вспоминая  свой опыт в врачевании. Опыт был невелик, но уж как вправить руку, если все было относительно хорошо,  мужчина мог. Насмотрелся, где-то даже принял участие.
-На страховку нет денег, Вереск, так что, пожалуй, если и ты отправишь меня в суд,  мне будет нечем тебе заплатить, ну, только головой. – Тактично предупредил  знакомую северянин.  Какое-то время он колебался, – не мудрено, от болезного отлично несло то ли пивом, то ли чем-то покрепче -  однако  через несколько мгновений будто бы  немножечко протрезвел от активной работы мысли и принялся орудовать с рукой,  точно в самом деле знал, как это делается.
-Первая пошла. – С какой-то детской радостью констатировал смачный хруст мужчина,  отнимая руки от чужой конечности.
-Что? Дырки? Ты вот мне сейчас говоришь о дырках? – он многозначительно кивнул на свои разодранные колени.
-Так, ты хотела тогда показать мне красоты или очень устала?-  фыркнул он, стряхивая пепел на  асфальт.
-Какие проклятия? -  отмахнулся он с самодовольной улыбкой, впрочем, потом резко сощурил глаза и, нахмурившись, уставился на Ирветт с новым запасом  «колючек».
- Если ты скажешь, что то, что произошло со мной за последние два месяца – твоих друидов рук дело, уже я буду раздумывать над чудненьким декором моей входной двери. – Он театрально задумался, как-то больно уж нервно засмеялся, но докурил без казусов сигарету и откинул бычок подальше. Что удивительно, за все то время, что они беседовали после аварии – мимо не проехала ни одна машина. Тишь да гладь, как и тогда, под приятным летним дождиком. Но тогда все было однозначно приятнее, хотя такая встреча не могла не радовать… Хотя бы своей неожиданностью. Столько бы хотелось вот прямо здесь рассказать,  северянин, можно сказать, держался из последних сил.
-И как с тобой теперь быть? Байк я на себе не потащу, ты его поведешь вряд ли. Если он вообще сейчас поедет. Решайся, Вереск. А то я пока добрый, был неправ, исправлюсь и, мало ли, что еще могу вытворить. – Он поднялся, с непривычки схватился за покрасневшие и в ссадинах колени, отчего тут же стиснул зубы и что-то прошипел на своем, впрочем, неразборчиво.  Не успев как следует обдумать все,   мужчина согнулся обратно, с подозрением глядя на лодыжку,  будто бы прожигая толстую кожу сапога насквозь.
-Так, знаешь, не волнует меня твоя дырка, давай сюда. – Засуетился он снова, уже самолично высвобождая ногу девушки из  чертовски неудобной обуви (смотря, с чьей стороны смотреть).   Похоже было, что Род вцепился в икру кельтки с каким-то поразительным остервенением, видимо, беспокоясь за сохранность своей челюсти. В случае не расцененной за героический поступок наглости, конечно же.

Этот писк, потом падение, хотя Род даже не подумал отнимать пальцев от дамской ножки. Он взирал на происходящее дрыганье  девушки с нескрываемым любопытством,  а в завершение еще и позволил себе едко усмехнуться. Мол, сама виновата, будет тебе, за ухо. Кстати, несчастное ухо все еще горело от недавней вправки запястья, и, наверное, было красным яки свёкла.
-Ты, это, не ускачи. – Подытожил все происходящее мужчина, кашляя в на мгновение освободившийся кулак.
-Давай,  наизготовку, я ведь вправлю, не то с ведром на ноге ходить будешь, и сапог не снимешь, так-то.  – Он смотрел какое-то время на знакомую выжидающе, затем с кивком моргнул и, ухватившись в этот раз за несчастную щиколотку, вправил и ту, стиснув зубы. Влажный хруст аж звоном прошелся по музыкальному слуху норвежца.
-Усе. Жить будешь, зафиксировать надо. Погоди. -  С завидным упорством мужчина развязал  мизерный узелок на своей недавней повязке, благо та была относительно чистой, к тому же,  для вывиха бы идеально подошла. Сняв с руки и тут же прикрыв  свежую дырку рукавом джемпера,  Родгайр принялся хозяйничать и дальше, не обращая внимания на возмущение. Удивительно, что вся прыть по пьяни из него не выветрилась.
-Как тебе сказать, я мирно отдыхал в ближайшем  пабе как простой и честный гражданин, - начал он за здравие, усмехаясь, - но черт меня, собака, дернул  пойти прогуляться.  Клянусь тебе, на дороге до тебя я не видел и машины, странная ночь.
Он закинул руки за голову и потер намокший от дождя затылок, не спускай неправильных глаз с женщины.  Роджер подумал о том предупреждении, о кошельке, в самом деле, так сразу сообщать о своей несостоятельности теперешней было глупо. Мужчина расстроено скривил рот и отвернулся, оглядывая сырую, заволоченную туманом местность. Ведь не подойти, не подъехать.  А асфальт так и кричит о том, чтобы по нему смачно проскользили, пачкая образовавшиеся ссадины в свежих и грязных лужах. Наконец, он обернулся и, сложив руки на груди, снова потянулся за сигаретами.
-Ну, я же говорил, что все время мира меня нисколько не тревожит, знаешь, мне кажется, я немного ошибся. Ну, капельку. – Он изобразил эту самую «капельку» двумя пальцами. «Капелька» была махонькая, почти миллиметр.

-Тогда не тревожь своих друидов, потому что и я перед ними за клевету не буду, а то мало ли. – Он фыркнул и затянулся покрепче, уже набирая на старом «Эриксоне» номер эвакуатора. Не так давно пришлось обратиться к этим ребятам, дабы отогнали уже  небезызвестный харлей. Благо, байк Рода был теперь в полном порядке: пыльный, давно не седланный, он молча коротал время в гараже. За определенную плату сонный голос предложил добраться до места буквально за несколько минут, сделав кислую мину, Роди согласился и буркнул корявое  «хорошо» в трубку. Убрал мобильник в карман.
-Ничего такого я не пил, и никаких кошек не припомню, хотя, если ты это фигурально, то все может быть. У тебя выйдет рассказать эту историю куда интереснее, нежели у меня самого. –Пробурчал быстро на родном языке норвежец, не перестававший все это время старательно курить и делать крайне обиженное лицо.
-Как истинный викинг, тем не менее, я пытался бороду отрастить, если тебя это утешит, надо же соответствовать. –Пожал мужчина плечами, с недовольством разглядывая то собеседницу, то собственные колени. Образ бомжа буквально обрел замкнутый круг.
-А пить мы всегда только «за», так что ничего удивительного. Но это не особо похоже на проклятие. А то, что похоже, не знаю, - он повел плечами и огляделся, - не хочу об этом так сразу говорить, дела не из приятных. Могу сказать только то, что меня, поэта -интеллигента успели судить за хулиганство. Хозяин Кейва милостиво упустил из виду то, что я нечаянно позаимствовал у него бутылку кьянти. Скидка постоянным клиентам, мать ее. Вот такие вот дела. Кстати, кольцо с Оталем перекочевал моему брату, так что Охоту могла постигнуть та же участь. Хорошо, что явилась ты и забрала ее первой. Носишь?
-Как бы между прочим свернул поток жалоб  северянин, присаживаясь рядом на корточки.
-И мне не сдались твои джинсы, какая мне разница, когда тут такое… А, или так: у тебя на меня далеко идущие планы, вот ты и боишься ударить в грязь лицом… Хотя, это у тебя уже вышло. – Он прыснул, во что превратились волосы кельтки после «водных процедур» - жуть.  Мужчина мотнул головой, понимая, что сейчас более подходящее время для дружеских подколок, а не для того, что он начал.
-Ладно, предлагаю в гости, как только приедут доблестные эвакуаторщики. Дома у  меня есть  неплохой кофе, бренди, ну и что-то покрепче. Не думаю, что в твоем родном отеле тебя такую будут рады видеть. Как ты на это смотришь,  кельтка?

Родгайр лишь посматривал на девушку снизу вверх, когда та решилась подняться и попробовать пройтись. Получалось комично, не хватало, чтобы все стало только хуже, щурился, призывал сесть обратно, но входило мало, друид из Роди был на рдекость хреновый.
-Сядь ты, что-нибудь придумаем. – Предложил он наконец, продолжая курить свои кровные, даже несколько обижаясь на то, что кельтка, оказывается, приверженец иной марки.  Брезгует?
- Мне отчего-то казалось, что я даже не успел сойти с тротуара, сквозь туман я пока видеть не научился, ты то, ладно, с тобой все ясно. – Он отмахнулся, не желая признавать свою ошибку. По-мальчишески. Был бы тут Ас - непременно бы отвесил младшему хорошенький пендель, чтобы перестал ребячиться.
-Нет, я несколько не об этом, - принялся объяснять потомок викингов, впрочем, с неким унынием, точно дело свеч совершенно не стоило, а потому и говорить о нехватке времени то же не имело смысла. Он потер переносицу указательный пальцем,  после чего отвернулся и, подумав, вновь воззрился на девушку.
- Стар я, короче говоря, чувствую, как время поджимает, но поездку никто не отменял. Я чистосердечно забыл, признаюсь, но я не отказывался. -  Мужчина поднял  вверх  все тот же указательный палец  якобы для пущей серьезности. Убрал с лица поналипшие волосы снова, снова воззрился на жительницу вересковых пустошей, задумываясь над тем,  когда же  доблестные эвакуаторщики соизволят придти на помощь.
-Сказал, что за лишних двадцать фунтов подъедет в течение десяти минут. Вроде. – Неоднозначно выразился норвежец, будто бы забывая и свой родной язык. С англичанами, которые не имели связи с людьми за Северным морем, было куда проще. Говоришь на английском, а в случае опасности или неприязни просто начинаешь путаться, нести нечто бессвязное, совмещая свой и их языки. И кто догадается, что слово, звучащее как «фан», на самом деле не такое уж и веселое?
-Лучше вызывать такси или что-то в этом роде. Думаю, пешком мы до меня доберемся лишь к следующему месяцу. Собрали всю королевскую рать посреди ночи. – Хмыкнул норвежец, подымаясь с корточек, прижимая ладонь ребром ко лбу, дабы разглядеть  хоть что-то сквозь непроглядную пелену, и все попытки тщетны. Что же, если мужик на другом  конце провода не врал, мучиться в обществе друг друга на мокром, холодном и грязном асфальте им придется недолго, скоро будут делать то же самое уже в помещении.
-Странная история, необычная, потом расскажу, не время. – Отрывками выдал задумавшийся над  скоротечностью бытия  северянин, отнимая руку от лица. Благо та была чистая.
- У всех ассиметричные. Вряд ли это у тебя  старость. Мне кажется, тебе еще долго о ней не стоит задумываться.  – Отрезал Родгайр, недобро так оглядываясь на женщину, которая еще ко всему прочему держалась за него как за спасительную соломинку. И чего он взъелся, неужели реакция на разгром Кейва была столь обидной. Не особо, просто казалось, что в последнее время все валится из рук, а события, замыкающиеся плотным кольцом в жизни одного человека, приобрели не самую благоприятную окраску, характер их стал даже опасным для существования. Оставили бы все в покое, что ли.  Вряд ли такое произойдет. Группа еще не была собрана, а пожинать плоды былой славы столько лет -  не самое благоприятное дело. Деньги имею свойство уходить в никуда, в пустые вещи, Род об этом хорош знал. И, поняв это, приняв окончательно, не так давно с чистой душой расстался с многочисленными своими безделушками. Отправил на чердак старые игрушки, как сделал после смерти родителей.
Норвежец тяжело вздохнул. И коротко глянул на кольцо, продемонстрированное кельткой. Затейливая вещица подходила женщине больше, это радовало. В конце концов, Оталь пришелся по вкусу брату, а сам благочестивый Магнус менял свои многочисленные перстни с безумной скоростью, сменяя руны на сигил Бафомета и обратно. Не нашел еще свое, походу дела.
-Все равно бы в этом мороке тебя бы никто не увидел. Ты же не на светский раут такая счастливая направлялась, не на сбор друидов. А то прости, мало ли, помешал. –  Северян усмехнулся, впрочем, как-то больно уж ехидно, точно держал друидов за что-то глупое. Не держал, конечно, но в последнее время старательно изображал  типичного мирянина, дабы не выделяться.  А настоящий мирянин вряд ли может мириться с наличием в мире всякой абракадабры.
-То есть, ты хочешь поехать туда, прихватив меня под мышку, чисто из-за того, что там в Абердиншире до сих  пор цветет вереск? – «на секундочку» поинтересовался мужчина, делая пару шагов вперед, проверяя, как они таким темпом будут какое-то время передвигаться.  Вопрос был чисто риторическим, так как Родгайр уже подписал себе приговор и был бы тварью дрожащей, если бы убоялся кельтки ее вересковых пустошей.
-Да хоть две, я не жадный. – Коротко согласился со списком необходимого норвежец, пожимая плечами.  Несколько нетрезвая натура его, видите ли, имела склонность к резкой смене настроений, впрочем, без крайностей, это радовало. Вскоре северянин вновь воспрянул духом и даже заулыбался, хоть взгляд  его оставался колючим как куст репейника.
Медленно подобравшуюся тишину механическими звуками разрезала подъехавшая машина.  Массивный эвакуатор проехал было мимо,  но вовремя заметив «пострадавших», затормозил и дал задний ход.  Из грузовика показался владелец, поспешивший, как и сам норвежец,  разделаться со всеми формальностями, побыстрее погрузить  несчастную Энигму и свалить в неизвестном направлении. Все организационный вопросы Род предложил решать непосредственно с хозяйкой  «коника», а сам уже вызывал такси.
Добившись от оператора с сонным голосом понимания, договорившись о цене и месте, мужчина бросил трубку и снова вздохнул, на этот раз будто бы выпуская накопившийся пар.
-Придется ждать еще минут пять, благо все неподалеку. Он остановится у того самого паба, ибо мы уже немного, того, на мосту, а здесь вроде нельзя  парковаться. Тьма, почему все эти англичане так любят все усложнять. – Задался глупым вопросом иностранец, до сих пор видя в окружающем его обществе немую насмешку,  бесконечные разговоры о погоде и чопорность. Братья частенько говорили о жителях Великобритании исключительно как о чопорных свиньях. Почему так, наверное, не взялись бы объяснять и сами, но надо же было на что-то опираться.
Род пристально глянул на женщину подле него и в недовольстве скривил рот, понимая, что короткими перебежками они лишь накрутят счетчик таксиста, стараясь добраться таким «сиамским» образом. Будучи уже достаточно трезвым, чтобы это понимать, но и не менее пьяным, чтобы совершать глупости, Родгйар пожал плечами и вновь напал на кельтку…Самонадеянный, пьяный викинг…
-Только спокойствие! – сдавленно посоветовал мужчина, перехвативший практически разом женщину в обе руки, намереваясь, видимо, в знак извинения,  тащить ее как невесту до самой машины. Этот путь он сам проделал не так давно минут за пятнадцать, а потому не видел особенной проблемы. Но Роди кое-что, конечно же, успел забыть.  И это что-то мерзко хрустнуло в районе поясницы и готово было поставить северянина на колени. Не от боли -  от неожиданности, так как перед этим норвежец успел сделать пару неуверенных шагов. Видимо, не стоило забывать также о том, что кельтка-то, поди, была немногим ниже самого Роди и не походила на вешалку.
- Stinkende helvete! – выдал, шипя, Грёндаль, беря даму поудобнее. Ноги уже подкашивались, но с весом в руках это никак не было связано.
-Ты там нормально?

Кто мог отказаться от виски в такую погоду. А по фляге, что Родгайр успел приметить в руках девушки – то был именно скотч. Ну, или что-то в этом роде. Не имел он понятия, что варят на Северных берегах в этой части мира, а потому слепо согласился, коротко кивнул. Так как горе-викинг точно не знал, что же это за чудное зелье ему подсунули в этот раз, - а, как показывает практика последних нескольких дней, Роди имел свойство часто тащить в рот всякую алкогольную гадость, а потом долго сокрушаться по этому поводу – он принял флягу и расстался с ней очень уж легко и просто, не осознавая ценности выпитого. Ни капли. Десна приятно обожгло, по телу разлилось долгожданное тепло. Полегчало, может, именно  это и спровоцировало норвежца на «активные боевые действия» по отношению раненной кельтки. Он и сам был не особо-то в курсе. Да, и кому какое дело?
-Кто из нас двоих еще обиделся…- протянул он тогда тихо, явно не требуя ответа, вообще без особой интонации. Обиделся, а потому понурил голову и отвел свои наглые ассиметричные глаза куда-нибудь еще; лишь бы не смотреть на нее.  Ну, было еще немножко стыдно за фразы про раут и вереск. Уже согласился, так смысл был расстраивать радушную хозяйку цветущих полей своими якобы колкими словечками. Обдумав это, очевидно после треска в спине, Родгайр пришел к печальному выводу, а потому и сам несколько расстроился.
Он уже давно догадывался, что у англичан в душе издеваться над незадачливыми иностранцами, но перезванивать таксисту не стал, дабы не показывать свое величайшее поражение.
-Не-не, я вообще ничего не заметил. – Отвечал гордо северянин, в очередной раз кивая. Походу, то был знак наивысшей правоты то ли темных богов (которые, видимо, за своего адепта ручались), то ли его самого. Пока трудно было сказать, во что по жизни приходилось больше верить.
Несмотря на странные рационалистические нотки в разговоре, – и откуда они только взялись -  Род ни во что подобное не верил, просто поддался тлетворному влиянию, гордому наставлению своей выбившейся в люди знакомой. Так легко верить женщинам, когда в собственной голове хаос. Возможно, это было как-то связано с почившей матушкой, которой Роди, будучи еще малым дитем, верил безоговорочно, кто знает.
Не желая пока отпускать ценную добычу, Родгайр все-таки смог пойти дальше, уже пожиная плоды своих трудов. Позвоночник пророчил диким нытьем и резкой болью веселую ночь, которая, по хорошему счету, должна была пройти мирно (или около того), но не в гордом, всепоглощающем одиночестве. Даже в маленькой, почти не обжитой, заваленной коробками и хламом квартире это поганое чувство просто тесаком по ребрам ходило и плясало, когда ему было угодно. Роди такой расклад не устраивал. Он видел чудовищные видения, связанные с собой и братом, им предшествовали дикие сны, которые всегда вспоминались, и все это его несколько пугало. Его,  человека, прожившего всю жизнь бок о бок с текстами про трупы, демонов, круги ада и прочую ересь. Ладно бы, если не верил, а тут ты что будешь делать. Но, признаться, волновало норвежца не только это в данный момент. Они видеть уже условились посетить его скромное жилище, так чего теперь волноваться. Теперь беспокоило только боль и нежелание отпускать женщину, которую Родгайр видел второй раз в жизни. Ребячество? Оно самое. Вот уж в чем, так в этом именитая Сьюзан Ружмонт оказалась права: горбатого только могила исправит. И какая бы дикая возрастная болячка не крутила Грёндаля младшего, поверить в свою несостоятельность он никак не мог. Да с параличом бы прыгал и бегал, если бы случай представился. А мало ли….
Тут еще пробрало то, что Ас, например, всех своих женщин без исключения мог на руки поднять, хотя Род искренне сомневался в том, что все они весили меньше килограмм  сорока, а то и пятидесяти.  Сам то он на подобные галантности редко расщедривался, а тут решил показать себя джентльменом и явно не потому, что того действительно требовал случай. Широкий жест, чтобы проверить силы? Нет, ну вряд ли Ирветт можно было назвать таким уж испытанием. А что тогда?
-А ты не бойся, я не уроню. –Утешающе сообщил он следом.
-Нет, ну пока что я трагически погибать не собираюсь. Это должно произойти всяко не в этом лягушатнике. А я и не мужик-штангист, вот.  Жить будем, ничего, пройдет. В конце концов, это не я ходить не могу, а ты, а как с таким раскладом ты собираешься куда-то там на дальние берега ехать, тем более по вересковым полям бродить и по кругам друидам. Что бы там ни было, бегаю я быстро,  жизнь обязала, так что ты готовься, мало ли я струшу. – Он как-то больно уж беззаботно улыбнулся и направился дальше все теми же тяжелыми шагами. Росту в Родгайре было не особо много, на широту шагов он полагаться не мог, но старалась уж, как мог, проделывать все свои «цирковые трюки» практически безболезненно для пассажирки.
Проклятый туман, не позволяющий видеть дальше собственного носа, портил весь план по быстрому преодолению моста и улицы. То и дело норвежец крупно сомневался в выбранном направлении, тормозил, задумывался и рвался вперед вновь.   И ни одной машины поблизости, ни фонаря, только чувство того, что «твердая земля» все еще не под ногами, далеко же ушли-уехали.
К такси подобрались минут через двадцать. Среднего возраста мужчина с издевательской ухмылкой следил за приближением этой процессии, стоило ей выдвинуться из густого тумана. Добравшись, Родгайр несколько непривычно освободился от своей ноши, предоставив ей самой влезть в классическую черную машину. Таксист тронул сразу, что-то там буркнув на своем себе под нос, якобы восхитился ночными гуляками.Горе-викинг назвал адрес. Покатили. Сегодня Рода даже не тошнило особо, его более волновала спина и вид за окном. Все такой же серый, поганый. Как состояние души какое-то. Тесно, неуютно как-то. Чему тут тошнить, тут вовремя задыхаться.  Всю дорогу норвежец мрачно поглядывал на запотевшее стекло, совершал крайне мало для себя движений, даже не моргал почти. В голо ни мысли. Как долго хотелось выкроить подобную секунду, но сейчас она пришлась не к месту. Увы.
До Чарльз-стрит добрались нескоро, но добрались где-то к часу-двум. Небо там тоже затянуло тучами, на рабочие фонари рассчитывать не приходилось. Таксист, конечно, заломил цену, но Род и в этот раз легко расстался с деньгами и явно с немым проклятием глянул в сторону его уезжающего автомобиля.
-Ну что, готова ступить на земли Тьмы? – будто бы расслабившись, вопросил северянин, в это  раз перекладывая руку дамы себе на плечо, а то вперед еще четыре этажа. В подъезд пробрались тихо. Консьержки не было на месте, чему Грёндаль искренне обрадовался. Старая дева периодически пыталась пристать к нерадивому квартиросъемщику с какими-то расспросами, порицанием. Он в своем репертуаре открещивался неправильным английским и поспешно сбегал, боясь кары истинной католички. Так они их и представлял, врагов народа, старый черт. Он даже успел поделиться таким наблюдением с Ирветт, прежде чем они добрались до верхнего этажа, где Родгайр чуть слезу не пустил на одиноко висящий замок на решетке – выход на крышу.
- Иногда тут потрясающие закаты. Мы раньше, да даже у нас в Бергене, с братом любили всю ночь просидеть, лишь бы небо не кончалось. Каждый, конечно, думал о своем тогда, да и теперь, но сути это не меняло. Думаю, сейчас там неинтересно, да и тебе, того, несподручно. – Он кинул оценивающий взгляд на ее запястье и опустил руку, дабы достать ключи и не с первого раза открыть дверь. Чужой замок плохо поддавался.
Вскоре открылась, проклятая, пустив обоих в темное помещение. Пожалуй, слишком темное, как и предсказывалось на подходах.
-Добро пожаловать. Голов на стенах ты тут у меня не заметишь, про черепа на полках, не помню, может, и приволок. Кто меня знает..- Неумело принялся объяснять мужчина, включая свет в прихожей,  которая сразу выходила на гостиную-кухню. Вся прелесть студии: не надо далеко идти. Хозяин жилища развел руками,  пристально огляделся на предмет чего-то несуразного. Хотя, совсем недавно заходила домработница, а потому он был относительно спокойно за концентрацию пыли на полках  и грязи на полах. Вспомнив о списке и уговоре, норвежец опомнился, кивнул гостье на некое подобие дивана, на котором по-хозяйски были разбросаны какие-то диски, подарочки из братовской квартиры, а сам поспешил в единственную не объединенную ни с чем комнату, которая якобы являлась спальней. С натяжкой. Тут с наведением порядка все было куда тяжелее. В глаза сразу бросился коллектив пустых бутылок, разбросанные тексты и пластинки для офорта. Первым делом Род подскочил к окну и поспешно открыл оное, дабы хотя бы немного проветрить помещение, в котором, походу, устраивали когда-то сигарный бар. После, за тяжелые шторы был спрятан тот самый коллектив. Листы заткнуты куда-то за комод, пластинки уложены на стол. Еще раз все проанализировав, Родгайр открыл все тот же комод и выудил оттуда и полотенце, и нечто, во что даме предстояло одеться. Спина все еще возмущалась, но уже без резкой боли. Противно ныла.
Через пару минут музыкант выскочил из комнаты, протягивая Ирветт обещанные вещи.
-Вот, я ничего не забыл?

Похоже, дивана ей не хватило. Еще бы, его облюбовали неподписанные еще диски. Маркер валялся, как помнилось, в комнате, а потому  работа, включающая в себя простенькую нумерацию треков, еще не было выполнена. Роди вздохнул, провел рукой по волосам и, скептически оглядев себя, подумал, что и ему надо бы более-менее привести себя в порядок. На помощь пришла раковина в углу с кухней, там удалось в срочном  порядке обтереть водой ободранные колени, мысленно попрощаться с джинсами (любовь последних лет пяти, это точно), там же их снять и кинуть в мусорку. Выполняя все эти действия, Родгайр краем глаза заметил блюдце с молоком, мирно себе стоявшее неподалеку. Мужчина хмыкнул, махнул на это безобразие рукой, хотел было что-то крикнуть прям из кухни, однако решил обождать. Дальнейшее напоминало ряд механических движений, так как хозяин квартиры, попутно облачаясь вот что-то менее грязное и более домашнее,  принялся убирать комнату, в которой планировал разместить гостью в случае чего. Зная  свое желание после кофе с бредни поспать, Род не надеялся провести всю ночь вместе с ней хотя бы за мирной беседой. Отчего-то о чем-то еще он просто не подумал. В комнате по-прежнему было накурено. Пол был, точно противопехотными минами, усеян пепельницами разного калибра, которые всегда лень было вытряхивать. Пришлось в этот раз наскоро их собрать и упрятать в нижнем ящике комода. Еще одним разочарованием являлась постель, от которой разило не только хозяином, но и еще одной женщиной, чей ненавязчивый парфюм до сих пор держался на простыни и подушках. Роди чертыхнулся, но покорно стал стягивать постельное белье, блага запаска была припасена. Такого же непроницаемо черного цвета. Какое-то время Грёндаль хозяйничал в своей главной обители, однако, поняв, что более ничего исправить ему не удастся: собрать в срочном порядке провода от музыкальной аппаратуры, найти место для тех же текстов (листы бумаги плавно перекочевал из-за комода на стол, к металлическим пластинкам), давно разбросанной по углам одежды; он поспешил на кухню, перебинтовав предварительно предплечье со свежей дыркой. Хорошо, хоть не нарывала больше. А предупреждали, что так и будет. Пока все обходилось.
Теперь главным делом был кофе. Его приготовление, благо, не внушало норвежцу такой ужас, так как он уже привык к готовке этого напитка, причем оперативной.
На стол перекочевала пара чашек: как всегда, любимая черненькая с сатанинским божком и не менее черенькая с логотипом Mary Shelley. В них же вскоре оказался кофе. И все практически одного цвета, чудеса какие. Не забыл Роджер и про обещанный бренди,
Забыл только про то, что белье необходимо хоть чем-то заменить, а старое донести до стирки. Так уж  случилось, что ванная оказалась занята. Ждать, только ждать. Хотя, чем больше приходилось бегать по квартире, тем больше Род раздражался. А бесился потому, что никак не ожидал встретить сегодня кельтку. Хотел преспокойно себе напиться, добраться до дома и повалиться на несвежую кровать, как обычно. Можно даже прямо в одежде. Все равно пока что дел никаких не было, аж страшно даже, будут ли когда-нибудь еще.
-А я предупреждал, что их тут и не будет, максимум черепочки. Один. Вот ты его и нашла. – Кивнул в сторону пепельницы северянин, пробегая в освободившуюся комнату с охапкой белья. Спина подобное не одобряла и мученически потрескивала в минуты крайне активности. В Ванной Родгайр успел заценить бытовой натюрморт из мокрых одежды и белья, заценил, фыркнул и вышел в  кухню, прикрывая за собой дверь.
-Даже нужно. Кстати, что это за молоко в углу? Нет, я то знаю, для кого, но думаешь ли ты, что они тут водятся? – с нескрываемой усмешкой протянул музыкант, присаживаясь. Позвоночник его в эти моменты благодарил с особой силой.
-В любом случае, кофе. Как и обещал. Опять-таки.- Произнес он, спохватываясь, вытягивая зубами из своей пачки папиросу и тут же  поджигая ее кухонной зажигалкой.
- Есть особо нечего, из того, что не надо готовить. – Констатировал горе-викинг, кивая на холодильник.
-В общем, тут я вот как раз и живу. Какое-то время. – Неуклюже выдал Родгайр, медленно выдыхая дым. И только вот сейчас, наверное, понимая,  в чем осталась его гостья и то, что сам он забыл про рубашку, ибо настолько уже привык блуждать по своим «хоромам» один.

-Я предполагаю.- Не унимался мирянин внутри Родгайра, который, пожалуй,  в скором времени вынужден был опасливо оглядываться по сторонам, созерцая мириады менее мирских  частиц  всего существа, которые, наверное, уже приготовили вилы и котлы.  Мужчина вздохнул и, крутанувшись слегка на стуле, подтянул к себе излюбленную кружку, отпил кофе, пока посуда не обожгла пальцы.
-Может и с твоим приходом, черт их знает, этот маленький народ. Знаешь, в этом городе я не берусь открыто рассуждать о подобных вещах, слишком уж кажется это невозможным, хотя. Нет, даже не так. – Он почесал непривычным жестом бороду, задумался.
-Пусть таскают.-  Отмахнулся Род, вновь принимаясь за кофе.
По правде говоря, о существовании на родной территории маленьких, невидимых или очень ненавязчивых в своем присутствии существ Род никогда не задумывался. Более того,  никогда не задумывался, так как смотрел на  все, выходящее за рамки дозволенного человеческому пониманию  иных ракурсов, нежели Ирветт. А она,  нисколько не сомневаясь, что права, продолжала, вгоняя хозяина квартиры в полное недоумение. Выражалось это в гробовом молчании,  уже знакомом из поездки в такси  редком моргании, и нервном «хмык».  Но смеяться над ней он не собирался даже тогда, когда посчитал, что забавно было бы, если бы девушка на своей Энигме мчалась на сбор друидов, распевать хвалебные песни  древним богам на забытых языках.  Отчасти такая  «романтика» была ему самому близка, а потому высмеивание  ее было  попросту неразумным.  Родгайр нахмурился, отставил чашку на стол, долили себе побольше бренди и покосился на гостью вновь. Принял ручку, что появилась откуда-то из дивана, с любопытством поглядывая на предмет, точно видя оный  первый раз в жизни.
-Мне ничего не жалко, и уж тем более молока, которое существует в моем холодильнике чисто символически. -  Поспешил отделаться легким испугом норвежец, злобно раскуривая очередную сигарету.  Атмосфера в квартире накалялась. И, если бы Грёндаль сейчас был повнимательнее, не переменно бы вспомнил, что именно на  этой проклятой кухне всегда происходили какие-то перепалки, ничем хорошим это, как видится, не заканчивалось.  Религия была тут не при чем,  что- что, а свои убеждения, веру в Тьму и прочие бесконечные величины, которые некоторые люди побаивались,  Родгайр предпочитал держать в тайне, не афишировать и не осуждать. Перед Асом мог себе позволить незатейливый «религиозных» юморок, но это между братьями считалось в порядке вещей. А вот как быть с нерадивой кельткой, в чьих глазах поселился далеко не добрый огонек? На какой-то момент горе-викинг вообще потерял нить происходящего, как-то по-собачьи тряхнул головой, собираясь с мыслями и проводя пальцами по переносице.
-Так,  Вереск, ты отчего-то решила, что я смеюсь над  тобой. Так вот позволь тебе сказать, что это, во-первых, не так, во-вторых, я не состою сплошняком из одних намеков, и если уж говорю о чем-то, например, о том, что кулинар из меня хреновый,  так что похвастаться ничем, увы, не смогу, то так оно и есть. И кем бы я был, если бы привел тебя в гости и заставил готовить? – он немного отошел, однако  голос  непременно содержал в себе железные нотки, которые проявлялись исключительно при раздражении.
-То сексист, то еще кто-то, право, это как-то даже обижает. Или ты это тоже в отместку? – хитро улыбнулся норвежец, подливая себе еще бредни как бы между прочим.
-Ладно, не будем об этом.  Если старина Бафомет захочет поиграть в «Ночной дожор», то мы непременно и еще раз убедимся в его существовании. Я лично за этим прослежу. -  Подытожил хозяин квартиры, кидая рассеянный взгляд на блюдечко с молоком.  Не верилось ему, конечно, что даже Высшие силы могут оказаться такими… Говорящими.
-Сама-то ты есть будешь? Я вот о чем. – Добрался до прямого текста северянин, стряхивая пепел в замшелый черепок с огромными и пустыми глазницами.
-Боевые? Ох, если бы. Недоразумение. Честно говоря, я до сих пор думаю, что это я в одиночку где-то испил не того, чего следовало бы,  а потому  и пожинал плоды где-то  загородом в компании змеиного гнезда, каких-то дичайших развалин и прочего непонятного, в том числе и людей,  целью которых было растащить меня на куски, точно жертвенную козу. Победители игры, ага, как же.  – В голове смутно пронеслись картинки последних нескольких дней. Удивительно вообще то, что после возвращения в Лондон Родди, истинный максималист,  не сошел с ума.  Пережил так легко, что повторил бы еще раз, казалось. На самом деле все было не так просто. Мужчина тяжело вздохнул, допил парой глотков смесь алкоголя и кофе и потянулся за третьей сигаретой.
-Более всего пугаешься, когда говорят, что можешь потерять, скажем, руку.  Интересно, кем бы я был после этого? -  пошел на бездумные гипотезы Магнус, выдувая колечко из дыма в потолок. Сейчас бы вбахаться какими-нибудь таблетками, да при даме как-то неудобно.
-Не буду тебе жаловаться, а то выходит, что я какой-то болезный. Вообще, все должно быть не так. – Он посмеялся от души над глупостью ситуации и глянул на Вереск, точно выжидая какого-то решения от нее.

Норвежец покачал головой, поражаясь энтузиазму кельтки.
-Еще бы ты тут творила святую молитву, купила Дикую Охоту и молитвы решила творить, гляньте-ка на нее, что за прелесть. – Подумалось, однако, произносить вслух свои искрометные замечания не решился. Пускай уж.  И вообще на какое-то мгновение -  повлияла ли так на норвежца  тирада кельтки -  из горе-викинга Родгайр сделался кроткой, но очевидно довольно пьяной овечкой, поскольку глаза хоть и с жадностью наблюдали за метаниями гостьи по квартире, поблескивали отстраненно. Северянина относительно разморило и он   готов  был отойти  ко сну без последнего приема пищи, хотя сам (видимо, на пару со своим личным Бафометом) нес периодически тот самый «Ночной дожор», находя ночное время самым благоприятным не только для душевных разговоров о далеких краях, но и для потребления всякой дряни.
Впрочем, со всем списком планов норвежец был согласен, не особо боялся  кары друидов, но и знакомую расстраивать особо не хотел. К тому же, что он терял? Недельку жизни, которая и без того была похожа на несвежий кисель.  Тут уж и призадумаешься.  Интересно было поверить во что-то, что могло хоть как-то проявить себя.  Она с такой уверенностью говорила о писки и прочих, что казалось, молоко и в самом деле  исчезнет под утро. Проверить стоило.
-Пицца? –немного ошалело поинтересовался северянин,  делая вид, что с первого раза диагноза не расслышал. Пицца в эту квартиру поступала в картонных коробках, едва теплая.  Отказываться или упираться было лень, к тому же следить за готовящей женщиной… Это как воспоминание из детства, по-своему  приятное и грустное, но довольно умиротворяющее. А Ирветт с такой уверенностью взялась за свое дело, что  Родгайр не сомневался: эта своего добьется, да еще и в лучшем виде.  Это даже восхищало – не забавляло, заметьте -  а потому Родди решил в этот раз  своим присутствием не мешать. Подал, когда раздался просящий «мяфк»,  бутылку, а сам отлез от стола на диван, собирая в ровную стопочку серебряные болванки,  разглядывая их на свету так, точно  можно было по отпечаткам пальцев угадать, что на них записано, нелегкая задачка. Стопка перекочевала на пол, норвежец подтянул к себе пепельницу-черепочек и чашку, долил туда уже чистого бренди и решил  восхищаться далее, запивая чем-то алкогольным. Всяко лучше, нежели  порицать за что-то.  Ругаться норвежец любил, но сегодня был явно не его день,  мало того, что дама из-за него получила несколько вывихов, лишилась любимой куртки и байка, испачкалась, так теперь еще была вынуждена  гостить в этом гадюшнике.
-Смотря, сколько раз ты собираешься приносить меня в жертву, а то, знаешь, я могу и, того, потребовать защиты прав уже моих рыночных отношений, тогда придется и тебя несколько раз. Если тебя это не смущает, тогда жить мы будем в относительном мире. – Кинул он весело, закидывая руки за голову, держа сигарету в зубах. Боль в спине не проходила и при резких  движениях сразу напоминала о себе. Северянин заерзал, раскинул руки на спинке дивана, подумывая, что ко врачу сходить все-таки не мешало. Бренди кончаться пока не смел, а потому свою запутанную историю Род решил вещать под него, изредка присасываясь к горлышку, делая тем самым театральные паузы.  Вот вам и ужин, и театр. Перво-наперво  мужчина очень уж недовольно вздохнул, прошипел пару ругательств, которые, скорее всего, помогали вспоминать.
- Не так давно мне посчастливилось принять участие в одном опросе в сети, я там не особо частый гость, но иногда делать просто нечего, -начал он издалека, растягивая слова, точно подзабыв какие-то важные моменты, - вышло  так, что через какое-то время на мою почту пришло оповещение о выигрыше. Я связался с якобы аферистами по телефону – все было на самом деле.  Дабы не было скучно, я  потянул в «Игру» - так все именовалось ради приличия -  еще и своего брата. Тот, в отличие от меня, сразу понял, что  ничего хорошего нам эта поездка не светит. Мы прибыли в назначенное место. Чествовали нас как королей, только хорошо наутро от этого не было… Мы себя обнаружили где-то, я не знаю. Я плохо помню. Знаешь, как взяли пленку прямо из головы и выдрали  самые красочные моменты. Защитная реакция или я сейчас слишком пьян, не знаю. – Он пожал плечами и снова закурил при помощи все еще тлеющего бычка.
- Это действительно было похоже на какую-то дьявольскую игру.  Бесконечные коридоры,  пустые комнаты,  цепи. Похоже было, что мы оказались на  съемке очередного нашего клипа.  Темно было, глаза выколи,  вот мне и посчастливилось грохнуться в какую-то яму.  Приложился я тогда знатно, а дальше опять все вырезано. -  Он отвел от затылка волосы,  показывая все еще  цветущий всеми оттенками фиолетового синяк. В своем повествовании Род совсем забыл по пояснении деталей, ведь некоторые кельтке могли быть непонятны.
-Потом змеи там же, - тут норвежец вскинул забинтованную руку, - если бы мы не выбрались оттуда, Тьма, не знаю, я бы побирался где-нибудь на вокзале. А остальное, так, пустяки. В последнее время и так происходит много странностей, знаешь, у меня складывается странное ощущение, что… Так оно все и заканчивается, вот о какой нехватке всего времени мира я говорил. Сначала странные сны, потом видения, причем, ладно бы это я так один нажрался, так нет, в том все и дело, что видения коллективные. – Он вздохнул и кивнул запоздало на предложение допить нечто вкусное из фляги. И вправду, показалось, что в этот раз  пойло было вкуснее.
- Волей-неволей начинаешь задумываться над тем, что это наказание или  нечто подобное. Каждому по потребностям, блин. – Родгайр совсем разошелся в своих размышлениях, но, несмотря на подвыпившее состояние, взял себя в руки, мотнул головой и поспешил заулыбаться, благо зубы все пока что были целы.
-Так что у меня просто иногда не хватает сил верить в брауни, писки, фейри и прочих. – Закончил он тоскливо, лениво потягивая сигарету, щуря глаза от едкого дыма.
- Но все это ни в какое сравнение не идет с тем, что тринадцать дней назад мне уже стало сорок с хвостиком.  Выпивать за это с кем-то из близких я даже не рискнул, хотя очень хотелось.
Пошутил, называется.
-Кстати, да, колеса есть.  Байк в гараже стоит. Я уж лучше потрачу энное количество часов на поездку на нем, нежели еще раз сяду в поезд.  К черту,  прошли уже,  знаем.

Ну вот. Зачем ты мне о них напомнила. – Принялся припоминать старое норвежец, прикладывая руку ко лбу во всем своем возмущении.  Улыбался, конечно, за что ему ненавидеть итальянцев, выпечка у них, черт побери, шикарная, да и  сама Италия, благо, хоть раз в жизни музыкант там побывал. Отдохнул, посетил парочку  виноградных плантаций. Тогда водились деньги, а посему,  поддавшись своеобразному очарованию этой страны, Родгайр чуть было не прикупил себе свою собственную, вскладчину с одним знакомым.  А что, неплохая была идея.  Почему богоотступники не могут промышлять чем-то подобным. А вино – оно вечно, тут никто не будет разбирать, кто выпустил его: монах или оккультист.
-Обзывай, как хочешь, я все равно съем. – Усмехнулся он, подтягивая к себе в очередной раз бренди. Не сказать, чтобы Род был фанатом, но пойло отлично пошло под кофе, а хотелось в скором времени уснуть, или усыпить себя таким образом. Оставалось только наесться чего-то домашнего и все, читай, дело сделано, день прошел даже с каким-то более-менее приятным  приключением. Не то что гребаная «Игра». Сколько они провели там? Роди даже плохо помнил, когда они с братом и остальными туда попали. Удивительно,  что полиция быстро прикрыла дело. Ничего не нашли. Факт внезапного исчезновения преступников (ох, если бы все было так просто) не радовал и заставлял до сих пор с ужасом вздрагивать, мало ли найдут и доведут дело до конца.
-Первое. – Вякнул «между прочим» норвежец. А что, он всю жизнь себя таковым считал, так почему же изменять привычке. Как и любому холостяку – готовить ему не хотелось, убираться тоже,  белье стирать и гладить еще сильнее. Последний раз приходилось приводить себя в порядок во время суда и  поездки в Лидс.  И этой привычке изменять не хотелось.
-Нет, третий лишний, это во всем так, это я уже не себе испытывал неоднократно. – Он снова задумался, припоминая, как не так давно созерцал почти семейные отношения Аса и Джины. Жаль, что все так скоро закончилось. Вот, теперь нельзя надеяться при горячке на то, что безумная Квист влетит в окно на метле и начнет выкручивать ухо, призывая поднять задницу на репетицию. Но, дело еще в том, что Род плохо знал «брюнетку из такси», Рейчел. И вообще, чего это ему есть дело до того, кто на данный момент согревает постель брату? Может, потому что и тот не так давно  разрешил  многолетний конфликт? Кто знает.  Странным еще было то, что  Родгайр, несмотря на свой явно жгучий по жизни темперамент, прибывал в состоянии дохлой воблы и думал о том, как же хорошо там, наверное, Асгайру, вместо того, чтобы думать о довольно милой особе, на которой буквально нынче не было ничего кроме казенной кофты.  Только подумать, что она может сама забыть об этом факте, нагнуться там неожиданно или еще что-нибудь сделать. Нет-нет, женщины за эти следят.
-А что с моей спиной? Ну, подумаешь, потянул немного, перестарался,  чего сразу принимать по этому поводу решительные меры? Ты отдыхай, кто из нас двоих пострадавший. Нет, я определенно перепрыгну тебя по разношерстности увечий, но у тебя же свежачок, так что все… Вот. – Выговорился, заткнулся бутылкой. Повело после глотка самым наичудеснейшим образом.
-Не хватало мне еще того, что ты меня будешь лечить как папу…- Буркнул Род, с «интересом» изучая пепельницу.
-В смысле, мировоззрению? Как ты себе представляешь, что я могу играть? Я из Норвегии, у меня на спине Бафомет… Напрашивается вывод.
-Что значит, от кого наказание? Какая разница, от того, кому до этого есть дело:  от Высших сил, от  помешанных, которые решили проучить выборочно людей и посмотреть, что из этого выйдет.  Не знаю, мало ли претендентов. После этого я во всех готов видеть маньяков-психопатов, тоже мне, как будто повод нужен… Что? Что ты собираешься делать? Нет, ты погоди уж. –  Заметно оживился после нескончаемой тирады норвежец, заметив, что и кельтка приготовилась к каким-то  чудовищным  экзекуциям.  Но сопротивляться было бесполезно. Гостья явно была проворнее и трезвее, впрочем, выкобенивался горе-викинг знатно.
-Подброшу, если ты это сейчас бросишь. – Пригрозил Родгайр, делая до боли серьезную физиономию.
-Лучше пицца, без рук!

-Ой, не напоминай мне, Вереск, лучше не надо, а то следующим нашим пунктом назначения, если мы, конечно, выберемся с твоих северных берегов, будет прекрасная Сардиния…. Навскидку.
Да, страна была замечательная, иначе бы не было смысла даже думать о тамошнем вине. Родгайр тоже невольно отхватил кусочек, как какого-то солнечного сыра,  ее настроения, легонько улыбнулся, прогоняя мерзкое настроение, связанное с бесконечными «проклятиями» за последний месяц.  Ему было приятно думать о дальних странах. А учитывая то, что норвежец и сам когда-то нахватался  колоритного итальянского радушия до обожженных плеч и носа,  думы медленно переходили в воспоминания. А все воспоминания для Магнуса были чем-то сродни сказкам. Он, конечно, был уже взрослым человеком и в подобное верил с трудом, но иногда позволял себе немного «расслабиться» подобным образом, в конце концов, не все сказки «для детей». Как и воспоминания… Desipere in loco, так сказать.

В какой-то момент северянин позволил женщине себя окончательно поймать, но только потому что отвлекся, а теперь был вынужден держать на весу сигарету, диван портить не хотелось, как и чьи-то руки-ноги-головы.  Фыркнув по-собачьи в последний раз, мужчина принялся терпеть экзекуции, полагая, что меньшее сопротивление в любом случае приведет к меньшим потерям. Хотя, кто, черт возьми, знает эту безумную кельтку. Она ставит молочко на пол для домашних духов, ругается на норвежском, гуляет под дождем почти босиком;  а теперь еще и норовит показать высший класс  в лечении  спины. Может, у них в Шотландии такие методы, может, там каждый так умеет. Родгайр очень хотел в это верить.
Насколько бы он ни был пьян, не укрылось от мужчины и то, что внезапно задетый им в разговоре отец Ирветт, оказывается,  отзывается в ее настроении чем-то неприятным. Нет, он не знал, жив ли родитель девушки сейчас или нет, но почувствовал что-то неприятное и колющее, даже давящее под ребрами.  Глухо отзывались чувства к погибшим рано Юхану и Фриде.  Род и сейчас все помнил слишком хорошо, чтобы застать их смерть в детстве, а не, скажем, пару лет назад. Но боль уже давно прошла. Детские слезы, пустота закончились, так и не выразившись в чем-то крайне трагичном. Он думал о повторении неудавшегося концерта на крыше, но тщетно. Все, вроде, налаживалось, по крайней мере, хотелось в это верить. Следовало думать не только о себе, но и о брате. Но тот столько раз говорил о своей смерти… Этим грех было не заразиться, интересно, если бы Асгайр покончил с собой тогда, как в общем сне, Магнус бы последовал следом? А если наоборот? Вот сейчас, когда у старшего есть любимая женщина?  Грёндаль посмурнел, нахмурился, наморщил нос, точно снова втянул неудачно табачный дым. Вовремя пришел в себя, когда речь пошла о двусмысленном положении и семейных трусах. Хоть закончилось  все пиццей – безграничная радость.
-Я уже согласился с тобой ехать, - глянул на девушку из-за плеча, - так в чем проблема. Нет, ты похожа на маньяка, но, не знаю, это все-таки несколько иное. Тебя я не боюсь…Блин, я вообще не боюсь, не бери в голову.
Норвежец с фырком отмахнулся, проводя рукой по волосам, с которых еще не сошла сырость с улицы.  Помыться и самому стоило, в последнее время с этим было туго, а изображать бомжа мужчина был пока е намерен, не настолько еще потерял связь с реальностью, чтобы забыть о некоторой важности тела бренного. Не в Средневековье же  «гражданин мира» живет, простите.
-И да, с музыкой ты угадала.  Я, знаешь, я еще не устал от этого. Скажем, некоторые придурки позже находят себя в какой-нибудь лирике или чем-то подобном, но не я. Я гребаных двадцать восемь лет в этой сфере и сбегать не собираюсь… Даже если у меня больная, мать ее, спина… - Сопровождать свою  тираду ругательствами Родгайр не намеревался, но стоило отдать должное еще и ручкам Ирветт.
-И семейных трусов тоже на ношу, -определенно гордо, - тьфу, что я несу… Так что, вот, никакие отговорки меня не волнуют. Захочу – буду брыкать сколько мне нужно и как мне нужно. И вообще, не слушай меня, я снова пьян. – Покраснев ушами, продекламировал музыкант, прижимая рот сложенными спереди руками.
-Со мной такое бывает. - Глухо себе в руки.

Родгайр, тихо млея из-за того, что спину постепенно отпускает, лишь глухо угукал, изредка прерываясь на то, чтобы аккуратненько сбросить пепел в подаренный братом черепочек или затянуться. Сигареты попусту тратил.
Впрочем, будь северянин еще немножечко пьянее, непременно бы заснул, забылся бы богатырским сном прям так и не чувствовал бы себя после этого ущербным, ибо все так хорошо складывалось – завидуйте, смертные. Но, так как пьян Род был не настолько, чтобы позволить себе сейчас сон натощак, много размышлял. И не все касалось извечных  тем о брате, родителях. Вообще, что за дела такие – разве все должно связываться бесконечно с прошлым. Эта цепь уже должна оборваться где-нибудь в недалеком будущем. Род неслышно вздохнул и невольно потянулся, чуть не спихнув с себя кельтку в один прекрасный момент. Он отвлекся от реальности, вновь начиная в голове эдакий разбор полетов. Может, стоит извиниться перед Сьюки? Нет, скорее всего, она уже нашла себе кого-нибудь. И почему именно она? Мало что ли женщин? Ну, как сказать. Нормальных не очень. Вообще, что за чертовщина в последнее время творится? Роди решил вылезти из своих дебрей, отложив их на другой раз, и обернулся, наконец, к девушке, которая зашлась нечеловеческим смехом – но очень заразительным – где-то у подножия дивана. Грёндаль сам хрипло усмехнулся, но почти что нейтрально.
-Роллинги, тоже мне. Это разные вещи, женщина! Не чеши всех под одну гребенку, а то мне обидно. Рок – это рок, а метал – это метал. Так-то. – Поднял указательный палец вверх решительно, прописные истины же говорил, а то опять подмена понятий произойдет, как после этого вообще жить можно. Равняли бы еще с ливерпульской четверкой, вообще стыд. Роди выпустил из носа две струйки дыма и потушил бычок в черепе, подымаясь с дивана заодно, явно не с целью получше приглядеться к тому, что там у кельтки под кофтой, кстати говоря.
-Не сломайся там от смеха, мне тебя собирать нечем. Зато будет повод провести очередное жертвоприношение. Бафомет, конечно, любит молочко, но есть вещи поважнее. Вот. – Мужчина добрался до стола и вот уже снова поджимал под себя ноги, сидя на стуле, ожидая, что его тут и накормят сами… Раз уж взялись.
-Хорошо, договорились. – Закивал головой норвежец, складывая руки деловито на столе. Аромат по кухне разносился чудный, скорее бы уже начать есть. Ирветт же, знай себе,  оперативно справилась с вытаскиванием пиццы из духовки, разделала несчастное блюдо и водрузила на столешницу.
-Вот это я понимаю. – Живенько восхитился норвежец, вопреки своему разморенному от аварии, массажа и алкоголя состоянию.
-Приятного…- Коротко провозгласил он, тут же принимая за горячий, свеженький кусок. Собрала почти из ничего, ну надо же. Так только женщины умеют. Интересно, а Джина так могла? Роди до сих пор не отделался от острого привкуса «дьявольских бедрышек» и  «котлет». Нет, этот скромный шедевр, который не разваливался в руках,  на вкус оказался крайне приятен.
-Слушай, это реально круто. – Выговорил с набитым ртом Родгайр, заранее подтягивая еще кусочек. Голодающий Поволжья…Нет, пунктик по поводу домашней еды уже был,  а то, что свежими продуктами баловаться Грёндалю не приходилось, как и чем-то вкусным, можно было догадаться. Наелся он, как ни странно, быстро и все это время молчал, довольно почавкивая. Под конец Род все-таки запил все остатками бренди, заверши когда-то начатое.
-Ладно, если мы с этим  закончили, то надо спать. Пойдем, покажу тебе твое временное убежище. Обитель зла! -  В приглашающем жесте мужчина махнул рукой, вытерев жирные от пиццы руки о какое-то подвернувшееся кухонное полотенце. Сам направился, не дожидаясь гостьи, в комнату, в которой планировал девушку и оставить до утра.
-Короче говоря, не подарок, но, думаю, до утра ты потерпишь, не будет же у тебя из-за чужого матраца болеть спина тоже? – он усмехнулся.

- Ну и  ну тебя. – Совсем потерял страх и совесть норвежец, махнув на девушку рукой.  Ну еще бы,  он только что изливал душу, а она его равняет, думает, что с жанрами это никак не связано. Всех деятелей искусства, так или иначе, все равно приравнивают к чему-то одному.  Тоже артисты, тоже сцены, тоже пляшут на сцене. Но в жизни не так все просто, думал Родгайр,  его и роллинговские  душевные терзания разнятся как луна и солнце,  и пути у них разные. Да, он погряз в своем деле как в зловонном болоте. Сначала немного побаивался там оставаться, но в итоге привык и потонул настолько  стремительно и  надежно, что и за уши не оттащишь. Может, есть какие-то  новомодные методы вытаскивания, но мужчина  о них не ведал.  Стоял сам у себя на пути и не мог решить  извечную проблему с ощущением себя в странном, безумном мире.
Он быстро обвел глазами комнату, прежде чем туда вошла кельтка. На всякий пожарный. В ходе последних ее слов он даже немного расстроился. Впрочем, сейчас настроение  норвежца плясало как у беременной женщины – с завидным постоянством и внезапностью -  выпил он все-таки много,  слов не находил, грозил уже начать ругаться, а потом бы все равно слезно молил о прощении. Все-таки  проклятия друидов его хмельную голову  волновали все сильнее и сильнее.  Ужас-то какой!
-Неужели ты думаешь, что  я беру всякое непонятное к себе в кровать? Ты глубоко ошибаешься, - претензионным тоном  возразил Грёндаль, изображая  и дальше оскорбленную невинность, - тлен, суета….  Матрац это тоже тлен и суета, так что, если уж ты так думаешь, мне кровать для существования так уж и важна -  снова невпопад.
Он, ну это уже за гранью фантастики,  показал ей язык и поспешно скрылся, прикрыв за собой легонько дверь.
-Доброй ночи. Если Бафомет будет скрестись, не обращай внимания. Можешь запустить в него чем-нибудь, разрешаю. – Раздалось из соседней комнаты эдакое веселое.  Норвежец, правда, растерялся, совсем не подумал,  чем же он будет укрываться у себя на диване. Вернулся по стеночке в Обитель зла, стянул из  ящика комода свой излюбленный  красный  «Great plaid», что изрисован тартаном, и был таков.
Свет кухне быстро погас, а сам Родагйр взобрался комком  на диван, не забыв подтянуть к себе поближе пепельницу и прочий курительный инструментарий. В голове было пусто, но даже сейчас мужчина понимал, что это не тот момент, когда следует быть наедине с самим собой. Он столько раз пропускал эти чудные мгновения, а сколько хотел их заполучить. Ух! Казалось, уже свыкся с бесконечным жужжащим роем в голове и  был готов так и дожить остаток дней, так и не подумав как следует перед смертью-то, матушкой.
Он лениво затянулся и перевернулся с живота на спину. Та, благо, уже не ныла, немного постреливала, но то все  не  отдавалось диким раздражением и болью. Сквозь окно в квартиру прорывался  белый свет  уличных фонарей, изредка проезжали   машины. И кому только в голову пришло кататься в такой час? Вспомнив,  Род заерзал на диване,  вытаскивая мобильник из кармана штанов. Щелкнул блокировку, в лицо ударила яркая подсветка, от этого света мужчина комично скривился, но заметил, что нынче подходил к концу час Быка.
-Какая прелесть. – Роди вскинул бровь, но продолжил копаться в коммуникаторе, ища дополнение в лице будильника. Оно нашлось. Выставив на  семь, мужчина отложил телефон  на пол рядом с диваном и принялся дальше «засыпать».  Сложил  руки на груди, ноги вытянул – как в гроб улегся, не иначе. И откуда только такие мысли? В принципе, нахождение себя, жизнь и смерть,  явь и навь – все  это неустанно волновало любого человека. Кто-то, правда, скрывался за  толстыми, монументальными слоями работы, быта, отношений, но Родгайр, так получилось, был от этого освобожден в высшей мере.  Если подумать, то и маньяки-психопаты с «Игры» его уже не трогали, не задевали сознание таким образом, чтобы походить на опасность, прямую угрозу.  Все равно, он считал, что  произошедшее  являлось уроком.  Указательным перстом на что-то. Но вот только что? Мужчина стряхнул пепел в черепок и затушил бычок, а руки после закинул  за голову. Волосы  высохли, превратились в эдакий валик.
Он не мог заснуть.  Что-то отчаянно мешало. Свет ли с улицы,  двигающаяся решетка от фар проезжающих ночных авто,  что-то.  Бренди, мешанный недавно с  отличным кофе,  свежайшая пицца,  тепло родной берлоги – все это должно было как минимум разморить. Род был относительно пьян, контуры предметов расходились. Но он не мог заснуть.
Магнус повернулся на бок, прикрыв рукой голову.  По улице проехал грузовик.  Ранее можно было сосредотачиваться на чем-то своем, вслушиваясь в события ночи, но не теперь. Затухающий звук гулом стоял в голове. Жизнь. Смерть. Бог. Женщины. Я. Они. Мы. И так  далее… Утробное урчание грузовика утихло,  Роди  отвел с лица ранее не мешавшие ему волосы. К бутылке присосаться что ли? Нет, уже поздно, к тому же рано вставать, мчаться на Северные берега. Это нормально?  Нет, конечно, но кто говорит он нормальности, когда с тобой происходят странные вещи. Чуть насмерть не сбивает безумная женщина. И чего она хочет теперь, хотелось бы тоже знать? Родгайр вздохнул и снова улегся на спину, отведя руки за голову.  Возможно, ничего не хочет. Какая ей разница, она так легко обо всем говорит, точно мира вообще нет. Есть что-то выше общего понимания. И там она живет.  Но у него свое понимание – он в нем не живет, он в него сбегает изредка, чтобы отвлечься, подумать над тем, что когда-то было дорого. Человек прошлого, клоун и трус, вот кто. Вот и нечем хвалиться.  Подумал, как бы не довести себя до самоубийства.  Очередная клетка на потолке, затем снова  тусклый свет.  Уши что ли заложило? Кому обо всем сказать?  Зачем вообще жаловаться, коли ты сам себя до такого доводишь? Это не по-мужски, не надо так думать, надо мыслить позитивно. Вон, как Ас, тоже обрести, наконец,  любимую, подходящую женщину и  жить себе припеваючи. Может, конечно,  между ними не все так просто, но почему стоит об этом размышлять сейчас. Брат только объявился в жизни снова, а теперь грозится вновь  уйти. Кто еще от кого.  Нерешенный вопрос.  Об этом никто никогда не узнает.  Но Оддвину тоже нужна поддержка и не только женщины, сколько бы он ни говорил, она нужна.  Два истинных мизантропа,  один краше другого. Люди же, в конце концов. Преддверие сна.  Такая липкая, неприятная нега, бессилие. Тяжелые веки и тьма с редкими всполохами.
Звонок! Дурная имитация  будильника  давно ушедших лет.  Родгайр испуганно сел, тут же почувствовав дикую тошноту.
-М-ма-ать! -  ругнулся, прижимая холодные руки к  раскаленной голове.
-Да я даже поспать не успел!-  зачем-то приглушенно сообщил надрывающемуся мобильнику, чувствуя, как все уплывает, растекается, вот-вот стошнит.  Метнуться в ванную, тем не менее, не лучший выход -  мало ли, не добежит. Тело как ватное. Во рту как кошки насрали. Перед глазами туман. Тяжко-тяжко.  Но сейчас, если уж слух у нее такой же острый как и язык, подымется безумная кельтка, тут уж пощады не жди, глупый викинг.
Род неуверенно поднялся, ощутив опору под ногами, почувствовав, что желание идти пересиливает страх перед очевидным, побрел на другой конец кухни, дабы налить себе воды, прополоскать горло.  Губы покрылись  сухой коркой, так бы их сейчас и разодрать.
Добрался, победно сунул под кран  стакан и, не задумываясь, опорожнил одним глотком, большая часть, конечно, поспешила резво стечь по бороде прямо на шею, плечи. Аж передернуло. Водичка-то холодная. Разлепив опухшие, налившиеся кровью глаза,  Родгайр обнаружил кое-что, что заставило его буквально за секунду справиться со всеми болезными ощущениями. Блюдечко в углу. Пустое! Музыкант аж глаза вытаращил, под ребрами аж сжалось что-то. Неприятное чувство. Как удар током. Он засуетился. Подошел поближе опасливо, пригнулся, оглядывая местность уже с корточек. Никого. А молока нет.  Но решение на больную голову пришло быстро.  Род просто достал их холодильника пакет и подлил еще, чтобы не выдавать себя. Спрятав молоко обратно, он заговорчески заозирался, но решил не дожидаться   Вереск и побрел  для начала в ванную.

В ванной комнате  Родгайру в очередной раз  на глаза попался дамский гербарий. Впрочем, он, забывший о таком дивном явлении у себя в квартире, не сразу нашел, что по этому поводу думать. Потом заключил, что не был уж настолько-то пьян,  а нижнее белье Вереск тут исключительно из-за того, что та  ночью пронеслась по асфальту и нырнула чуть ли не в самую глубокую лужу на мосту. Род  понимающе кивнул гербарию и отвернулся к зеркалу.  Нет, лучше уж все-таки  дамское белье, честное слово. Лицо    в зеркале заметно скривилось, обросло якобы морщинами. Неприятно было видеть себя таким.   Он включил кран в раковине, решив умыться ледяной водой, иногда помогало.  Сам Роди так и не успел понять, что же ему больше нравится: холод или тепло.  Настроение менялось, а вместе с ним и предпочтения.  По телу  аж судорога пробежала,  остатки сна быстро отошли, предоставляя  место  сознанию, пускай и больному.  Голова гудела.
Сейчас, даже если бы Родгайр действительно захотел, он не смог бы вспомнить – что так упорно гложило его  нынешней ночью. Какая-то странная и неприятная маята,  преддверие чего-то пугающего, каких-то перемен или конца. Не разберешь.  А снов вообще не было, что не на шутку обрадовало.  В последнее время виделись  одни кошмары, в которых даже сатанист  чувствовал себя некомфортно. Что там… Он паниковал, раз просыпался как ребенок с криками.  Руки, ноги сводило от страха, автоматически хотелось сжаться в комок и не вылезать из-под одеяла как можно дольше.  Но не сейчас! Таким образом можно довести себя до безумия. В зеркалах начнешь видеть то, чего нет или еще какую-нибудь муть.  Не хотелось. Раздевшись,  Род полез в душ, где провел какое-то время. Минут двадцать.  Любил он это дело, когда  время было. А из-за недавних событий, дикой чернухи, прочего-прочего  мыться тянуло все меньше и меньше. Вот такая вот загогулина.  Переключив кран с холодного на  теплый пару раз,  норвежец таки  пришел более-менее в себя. По крайней мере, не казалось, что  под черепной коробкой включили  диктофон с Darktrone. Как истинные  блэкари ребята записывали музыку в суровых норвежских избах, где звукоизоляция была ни к черту.  Это тру, да, они  с Асом тоже так когда-то начинали. В школе,  дома на потеху бабке. Эх, как та была зла, когда братья запирались на чердаке с аппаратурой, ломилась, грозила вызывать полицию. Их ничем не пронять. Гордые собой, они затем стойко выносили удары судьбы в виде звонких  хлопков полотенца по филейной части. Эх, как вспомнить.
Итак,  через некоторое время Роди все-таки вынырнул из душной, запотевшей кабинки,  борясь с желанием задремать прямо там.  Мало ли, повезло, кельтка еще спит. Но, судя по звукам снаружи, – акустика охрененная, только в Обители Зла можно было писать песни – все-таки добралась гостья и до кухни. Небось, опять принялась соображать на двоих что-нибудь свое.  Неплохо,  самому не придется. Готовить Род жуть как не любил, именно поэтому травил себя всякой пересоленной,  с морозными ожогами, дрянью, которая в итоге выглядела далеко не так аппетитно как на коробке. Он чертыхнулся на родном,  потянул полотенце и принялся  остервенело вытирать спутавшиеся волосы. Та еще проблема.  В ванной нашлась древняя как мир расческа, которой норвежец поспешил  воспользоваться, все еще созерцая свою опухшую физиономию в  зеркале.
-Фу, блин. -  В сердцах, закончив орудовать расческой, волосы приняли более-менее вменяемый вид, что радовало.  Не прекращая скептически осматривать себя,  Род потянулся за щеткой и пастой.  Авось, тоже поможет.  Чистя зубы, мужчина еще несколько раз все обдумал. Благо, голова активно заработала, снова выбрасывая  потоки каких-то нелепых идей, даже отговорок  -чтобы никуда не ехать.  Роджер порадовался только тому, что он пришел в норму, но  мыслишки свои припрятал подальше, негоже.  Не мужик что ли, нет?  Тремя минутами погодя – да, и зубы он чистил под сенью своих размышлений чертовски долго – он все-таки потянулся за бритвой.
«-А пошло оно все». – Невидимому собеседнику ответил музыкант на вялые попытки сопротивляться. Хоть десять раз не викинг, что с этого.
В комнате Родгайр показался уже  без бороды,  а оттого  бледнее и зеленее себя вчерашнего, зато уже на бомжа подворотенного не был похож, это несомненно радовало. И его самого тоже.
-Ого, ну ты тут развела. – Он вскинул бровь и философски оглядел предстоящий завтрак. Взгляд приковало нечто странное…
- Нет! – он вытянул руку, показывая на римское средство.
- Никогда! – для того, чтобы уж наверняка. ВСе-таки опустился на стул, аккуратненько, с краешку.

Тут уж  следовало действовать оперативно, кельтка, похоже, это знала не хуже кого бы то ни было, аж подскочила, устала ждать. Хотя, мало ли, все можно было объяснить отсутствием белья, нахождением его на чужой территории. Впрочем, Род старался думать об этом как можно меньше,  ведь он уж так привык за последний месяц к тому, что  все человеческое ему чуждо. Ловил от этого кайф и не собирался мешать приятное с «римским средством», которое пахло как биологическое оружие, им и являлось. Лютефикс в помощь! Родгайр был готов бежать, был собран, насторожен и чертовски подозрителен. Точно стакан сам мог подпрыгнуть и влить свое содержимое ему в рот. Он сглотнул судорожно, продолжая выжимать волосы, хотя не так давно, кажется, причесывался старательно.
-Я такие коктейли не пью. – Усмехнулся Грёндаль, подсаживаясь к столу  аккуратно, бочком.
-Мне вот только интересно, - вынимая сигареты и зажигалку, переходя на английский, - Why????!!!!
Происходящее все больше и больше напоминало малобюджетную комедию, уж больно старательно потерпевший, то бишь, Роди,  трагически корчился в «предсмертной агонии», вылупливал свои небесно-голубые глаза.
Вскоре кельтка  викинга покинула, направилась в заблаговременно пропаренную ванную комнату, где впору было не сушить что-то, а устраивать парник. Впрочем,  как оказалось,  Ирветт тоже была не лишена бдительности, высовываясь из-за двери всякий раз, когда норвежец, уверенный в своем коварном плане, был готов вылить все содержимое стакана – а ведь он и его выбросит, ибо страшно -  в раковину.  Он, как школьник на экзамене, всякий раз дергался, сжимая в руке емкость, где бултыхалась противная для всех органов чувств жижа. Придумают тоже, римляне. Наконец, поймав момент, Родгайр, чуть не свернув при этом при всем руку, вылил подобие «устрицы» в мойку,  поставив стакан туда же. Руки тут же спрятал под столом, губы сжал в нитку, точно ничего и не происходило, это у него всегда лицо такое.
-Ты сказала – часов десять – это я помню. – Предположил музыкант, задумчиво ковыряя плечи в районе нарисованных швов.
-И я верю в то, что омлет и кофе меня в этом плане спасут больше, нежели то…. То самое. Какая гадость, право слово. – Принялся играться дальше, явно довольный своей выходкой. Не дожидаясь Вереск, мужчина подтянул к себе горячую кружку и принялся спешно пить кофе мелкими глотками. Его  еще подташнивало  с вечера, но то ли  гнетущее настроение перед сном разогнало хмель, то ли еще что-то -  не было ощущения человека в танке.
- Если я, по-твоему, настолько плохо выгляжу, то спешу уверить: на самом деле не все потеряно. Мы доедем в целости и сохранности, практически даже без  остановок. – Тирада истинного викинга оборвалась засунутым в рот куском омлета. Как все тот же истинный  потомок  великих мужей, он имел  особенность не признавать свою неправоту и не видеть очевидного, когда речь шла о его способностях и возможностях.  Вот и сейчас.  Скорее всего,  к середине дня он уже будет напоминать сомнамбулу, что удивительно, Родди знал это.  Но байк вести сможет, сколько бы там часов не понадобилось.  Можно же в конце концов, сделать остановку. И десять часов, это  не день, не два. Это значит, что выехав сейчас, быстро забрав вещи кельтки, они смогу прибыть на северные берега Шотландии уже к часам восьми вечера. Неплохой расклад, учитывая то, что сейчас еще раннее утро.
Несмотря на похмелье, приступ тошноты,  Родгайр умял завтрак достаточно быстро. Не оставил ничего. А вот был бы на тарелке фруктовые кекс… Да даже если бы он целый и пахучий, свежий являлся последней пищей на земле – мужчина бы не стал его есть. Это к братишке.
Он закончил завтракать, выкурил в приступе молчания сигаретку, недовольно поглядывая на девушку.
-Ладно. – Заключил музыкант, подымаясь с места,  придавливая в пепельнице все еще дымящийся бычок. Он скинул посуду в мойку, надеясь, что еще успеет ее помыть перед отъездом.
-Пойду собираться. Я быстро. -  И скрылся за дверью в Обитель зла,  тут же выбирая  предполагаемых жертв, что должны были сопровождать его в предстоящем путешествии.  Странно подумать,  хоть Родгайр, как не менее истинный норвежец, был тем еще любителем походов, немного отвыкнув,  он  просто не знал, что может пригодиться ему там,  на вересковых полях.
- Что брать хоть, ты мне скажи. – Крикнул мужчина хрипло, высовывая голову из-за косяка. Теперь он уже был  в футболке.
- А то наберу,  есть у меня такая привычка. Не то чтобы я к вещам сильно привязываюсь, но, понимаешь, бывает. То книжечки не хватает, то плеера,  тетрадки и так далее. Так вот избавь меня от раздумий, а то мы успеем еще и пообедать. -  Пожал плечами и тут же заулыбался, вспомнив кое-что.
-Кстати, что там с твоими брауни?