Слишком хорошая погода, чтобы прозябать ее в этом отвратительном месте. О, как я ненавижу это место! Я готов говорить об этом часами, я готов вставать пораньше, чтобы его ненавидеть, потому что днем иногда нет на это времени. Я бы помочился в каждый угол и на каждый фикус здесь, если бы от этого стало приятней тут находиться. Удивительно, что я до сих пор не свыкся. За столько-то лет можно было привыкнуть к мерзкому ощущению привязанности, обязанности и подчинению. И мы говорим не о доминировании, а именно о подчинении. Почему я здесь? Потому что отец хотел именно так, и никак иначе. Старшему почему-то было позволено выбрать свой путь самостоятельно. О, да, Глен всегда был более своевольным, мне же было легче просто плыть по течению, если оно предполагало бухло и девочек. А Глен встал на дыбы, когда папа начал тыкать в него медициной. А я, как хорошо выдрессированная собачка, был доволен брошенной костью, потому что не имел особых стремлений и мечт. Да, и теперь ненавижу свою работу и все, что с ней связано, презираю себя, - но от этого всего не особо-то и страдаю.
Шесть с половиной километров - неплохо для утра, возраста и похмелья. Тренажер продолжал исчислять расстояние километрами, хотя я привык к милям и не мог нормально оценить результат. Чертовы немцы с их техникой, что за стандарты? Нарастающая ярость упрямо долбила "Ты должен ему позвонить, Брук.". О, как не хочется! У Марлона через полтора месяца день рождение, и наверняка придется свидеться со всей семьей. Черт бы побрал этих родственников. Апогеем фальшивой учтивости будет встреча с Глендауэром, вот тогда и полетят искры.
Быстрее, выше, сильнее - это не про меня. Сознательное самоистязание и изнурение скорее способ выпустить пар, нежели стать лучше. Да и куда уже лучше. Я нажал кнопку, сбавляя темп. Через несколько секунд сошел с дорожки и двинулся в душ, по пути поболтал с одним из пациентов, встретил онколога, разговорился с ним, все больше абстрагируясь от ужина в семейном кругу.
Свежая одежда и чистый разум - вот, что мне было нужно. Ну и стакан бренди, конечно. Первые два пункта удовлетворены, а за третьим дело не стоит. Полный сил, я вошел в кабинет, вспоминая, где же у меня стаканы. Тут же раздался звонок рабочего телефона и секретарша, которую я только что видел на рабочем месте, сказала, что у меня посетитель.
- Пусть войдет.
Скорее бы с этим покончить и глотнуть бренди. Кого принесло? Я развернулся, так и не дойдя до кресла. Дверь распахнулась и вошел мужчина немного неряшливого и помятого вида. Сначала обратив внимание на одежду, я перевел взгляд на лицо с будничным: - Чем могу помочь?
Он показался мне смутно знакомым, я узнал глаза: где-то точно такие видел.

Несвойственная мне меланхоличность проявилась именно в тот момент, когда в лицо летел кулак. Спокойно приняв удар, отступив на шаг, я почувствовал изумление, расплывшееся по лицу. Ну и боль, конечно же тяжелую ноющую боль в нижней челюсти. Впрочем, она отдавалась и в верхнюю, так что мои прогнозы – два дня не смогу полноценно открывать рот. Рука рефлекторно метнулась вверх, чтобы ощупать лицо на предмет крови.
- Софи, закрой дверь. – Громко бросил опешившей секретарше, которая немедленно повиновалась, сохраняя на красивом личике подобие ужаса. Что-что, а подчинение я дрессирую быстро, как и вытрахиваю препирания.
Я обошел стол, некоторое время игнорируя присутствие второго человека. Рукой по-прежнему ощупывал челюсть, но ничего страшного не обнаружил. Боль потихоньку спадала, но я-то знаю, что значит хороший удар в челюсть. Невольно вспомнил несколько подобных случаев. Упорно не смотря в сторону мужика, достал наконец бутылку бренди, отыскал два низких стакана, выставив все на деревянную поверхность. Молча плеснул жидкости в оба стакана.
Наконец я поднял взгляд на обидчика. Закономерный вопрос: почему не ответил ударом на удар, ведь не в моем стиле подставлять другую щеку? Этот человек не просто бомж с улицы, очевидно. И у меня были сомнения, кем он может быть. Конечно, первая и самая логичная теория – чей-нибудь муж. Понимаете ли, люблю замужних женщин. И не потому, что с ними меньше проблем, касательно требования отношений, внимания и прочей сентиментальной бурды. С ними в принципе проще, ведь мы хотим одного и того же: от секса до неведения мужа. И никаких обязательств. Логичное предположение? Вполне. Тем более подобные ситуации были, но начинались более прозаично. Меня обычно караулили с глупым вопросом «Ты Брук?», и только после этого решались идти в атаку. Не все, конечно, но были и такие. Вообще странно, что мужья такие любители поговорить, иногда я от этого устаю. Разве жены им не для этого?
Но этот кадр был не похож на ревнивого подкаблучника. Он был похож на меня. В прямом смысле. Все-таки я не зря столько лет в медицине, иногда и это играет на руку. Я не про безумное обаяние слов для женского слуха «А я ведь врач». Я про то, что глаз набит, и я быстро сообразил, кто стоит передо мной. Те же глаза, общие черты. Скулы и форма головы как у Марлона. Примечательный рост, и я вижу генетическое сходство во всем. Очевидно, это еще один отпрыск моего загульного отца. И очевидно, что незаконнорожденный. Вот папа обрадуется.
Я подошел, сунув стакан в левую руку родственничка, пригубив из своего. Сел на гостевой диван, поставил стакан на столик перед ним и как-то особенно спокойно взглянул на «собеседника», похлопав по месту рядом с собой.
- Я даже как-то не удивлен. – Вполне искреннее высказывание. Я не чувствовал ни потрясения, ни радости (какая тут радость, идиот, тебе только что врезали), ни чего-либо еще. Может, придет чуть позже. – Так за что ты меня ударил, Фрэнк?